Название: Вера на обломках
Автор: bulldozzerr
Бета: Rendomski
Персонажи: Хайнкель Вольф, Юмико/Юмиэ, боком Уолтер
Категория: джен
Размер: мини
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: АУ, насилие, сталкерщина.
Саммари: АУ после ядерной атаки на Лондон в целях разобраться с нежитью.
читать дальше
— Ты еще долго будешь там копаться, Юми?
Хайнкель поправила фильтр противогаза и подала руку напарнице. Юмико, пыхтя и охая, уцепилась за нее своими тонкими ручонками и вылезла из отверстия шахты.
— Сигнал был совсем неподалеку, — затрещала рация на поясе Хайнкель. Девушки давно уже привыкли общаться с помощью аудиоприборов, так как защитные костюмы не позволяли разговаривать напрямую. В старомодной военной рации голос Хайнкель настолько искажался, что Юмико невольно поморщилась. Более продвинутую технику они позволить себе не могли из-за глушившей сигнал «серой мглы».
— А что, если это ловушка? — залепетала Юмико во встроенный динамик. — В прошлый раз наши люди нарвались на засаду.
Хайнкель фыркнула — ее до сих пор жутко мучила абстиненция от табака. В противогазе не особенно-то покуришь, а снять его можно было только на нижних уровнях убежища, где штурмовой отряд проводил не слишком много времени, постоянно гоняясь на поверхности за расплодившейся нечистью.
— В прошлый раз наши вели себя, как сопливые школьники! — раздраженно произнесла Хайнкель, вытаскивая из кобуры свои пистолеты. — Попасться в мираж — это глупо для таких профессионалов, как они. Даже протестантские «Дикие Гуси» и те поняли, что это ловушка, — правда, слишком поздно, — Хайнкель вскинула руки и, держа пистолеты наготове, обвела взглядом местность.
Юмико достала датчик и начала медленно водить, пытаясь определить источник сигнала.
— Не говори так, не надо, — пробормотала она сквозь свист и помехи в рации. — С каждым разом миражей становится все больше. Они скоро переберутся на этот берег Темзы!
— Не переберутся, — помотала головой Хайнкель, — не посмеют. Эта мутировавшая дрянь в татуировках не сунется через «черный поток».
При последних словах Юмико заметно вздрогнула — то, во что превратилась некогда украшавшая город река, наводило ужас даже на видавших виды бойцов Искариота. Теперь это был бушевавший витиеватыми отростками поток тягучей темной материи с множеством глаз, который, как черная дыра, впитывал в себя все живое, что имело неосторожность оказаться неподалеку. Через него не переправился еще ни один человек, мутант или нежить.
Хайнкель подбадривающе подмигнула напарнице и уверенным шагом пошла в сторону сигнала. Юмико семенила за ней, постоянно посматривая на датчик. В этом районе расслабляться не стоило. По последним сводкам, в северных кварталах Лондона, помимо шатающихся толп упырей, с недавнего времени стали все чаще возникать те самые «кошачьи форточки», о злых шутках которых ходили легенды. Попадешься в такую — и она телепортирует тебя в любое другое место этого немертвого города: в гущу гулявшего берегу миража, прямо в зубы «серой мгле» на кладбище, в жернова адской машины по ту сторону Темзы или даже в сам «черный поток». Поэтому малейшее искажение воздуха или непонятно откуда взявшийся сквозняк заставлять тут же замирать, с ужасом всматриваясь в пространство перед собой.
Именно из-за такого вот легкого дуновения ветерка Хайнкель отвлеклась и не заметила вовремя появившуюся из-за угла группу ходячих мертвецов.
— В сторону! — скомандовала она, увидев их наконец, и, резко метнувшись вправо, открыла огонь.
У них не было таких нескончаемых запасов серебра, как у «хозяйки Тауэра», поэтому пули Хайнкель расходовала крайне осторожно, пытаясь тратить не больше одной на каждого упыря. Черная кровь и куски плоти разлетались во все стороны, но шеренга нежити не прекращалась.
— Их кто-то сюда направляет! — крикнула она спрятавшейся за перевернутым грузовиком Юмико. Трясясь от охватившего ее страха, та подергала свою защитную маску, пытаясь поправить под ней очки, и осторожно высунулась из-за проржавевшего кузова.
Хайнкель ловко косила нежить из двух пистолетов, мечась из стороны в сторону. В пылу битвы она даже не заметила тонких серебряных нитей, тянувшихся от каждого упыря куда-то в глубину темной улицы. Страх за подругу тут же заставил глаза Юмико налиться красным цветом, и она, выхватив катану, с диким визгом выскочила из укрытия.
— Отправляйтесь в Ад именем Господа нашего! — завизжала она и кинулась кромсать поблескивавшие стальные нити.
Некогда утерянный в суматохе экстренной эвакуации меч, был найден ею уже после бомбежки. Больше воительница Искариота не пожелала с ним расставаться ни под какими уговорами. Так и не пройдя очистки от радиации, металл, из которого было выковано лезвие, перетерпел некоторые изменения от лучевого воздействия, и теперь этот меч стал чуть ли не единственным оружием против паутины Дворецкого. До сих пор никто не мог его застать врасплох, никто не мог найти его логово, да и вообще, мало было тех, кто видел его своими глазами и остался жив. Зато его смертоносная паутина окутала несколько кварталов уже неживого Лондона. Некоторые говорили, что она проникла даже на тот берег, через «черный поток».
— Юмиэ! Ты вовремя, — прошипела в рацию Хайнкель, выбросив через плечо пустой магазин.
Как только разбушевавшаяся воительница с катаной изрубила в куски все тонкие серебряные нити, упыри тут же попадали на землю, развалившись на куски протухшей плоти. Юмико, вернув свою прежнюю личность, обессилено опустилась на колени и тяжело оперлась на катану.
Ее напарница с облегчением выдохнула и в очередной раз пожалела о том, что не может закурить. Потом, порывшись в походной сумке, Хайнкель достала бинокулярный визор.
— Вот бы нам наведаться к этому пауку на утренний чаек, — произнесла она, пытаясь рассмотреть недвижимые тени в конце узкого проезда. — А то уж слишком близко к бункеру он распустил свои длинные конечности...
Так и не увидев ничего, что указывало бы на присутствие этого самого паука, она, схватив напарницу за руку, потащила Юми внутрь возвышавшегося почерневшими стенами полуразрушенного здания.
— Нет, нет, не сейчас, Хайнкель! — трещала по рации Юмико, едва поспевая за подругой.
— Я уже лишила этого зазнавшегося тарантула одного глаза, попав в его линзу, — обернулась к ней Хайнкель, — и у меня точно найдется последняя пуля для второго!
Она потащила Юмико по следу серебрящихся на утренней заре нитей.
— Но у нас на это нет времени. Мы должны в первую очередь исполнить приказ его Преосвященства... — промямлила Юмико, и, спотыкаясь, побежала за ней, стараясь перепрыгивать через копошившиеся в пыли конечности упырей.
Хайнкель, не обратив, казалось, внимания на последнюю реплику спутницы, проворно тащила ее за собой по щербатой лестнице. Уже научившись ориентироваться в этом Богом проклятом городе, они довольно ловко избегали струившейся по стенам паутины и «кошачьих форточек». Достигнув обрушившейся крыши здания, они вдруг замерли, словно их остановил невидимый барьер, и, тяжело сопя в противогазах, уставились в открывшийся с этой высоты горизонт.
— Смотри, Юми...— прохрипела, закашлявшись, рация Хайнкель, — Смотри на то, что было когда-то Лондоном.
Она махнула рукой в сторону поднимавшегося на горизонте алого зарева. В его свете четко виднелись языки темной плазмы, тянувшиеся от «черного потока», который переливался миллионом нечеловеческих глаз. Внизу, прямо под ними, простирались окутанные смертоносной паутиной руины города, по которому одиноко шатались упыри. Время от времени их с хлопком исчезали, затянутые в одну из «кошачьих форточек». По центру, прямо посреди бушевавшего протуберанцами темного потока, гордой цитаделью возвышался Тауэр, превращенный в штаб-квартиру «Хеллсинга». Оттуда не было получено ни одного сигнала и никто не знал, остался ли там вообще кто-то живой. Хотя те, кто вернулся из ночной вылазки, утверждали, что слышали, как из его башни доносятся выстрелы и проклятья. Это было в ту самую ночь, когда упыри по ту сторону реки пытались перебраться через «черный поток». Тогда он поглотил их всех... вместе со многими воинами Искариота, сражавшимися с нежитью.
— Смотри, Юмико, на эту реку смерти, — указала Хайнкель, — видишь, она уже покинула берега Темзы... она растет, поглощая новые души. И рано или поздно она перехлестнет через набережную и растечется по всему городу...
Юмико заметно задрожала. Тогда напарница резко схватила ее за плечи и развернула вправо.
— А теперь взгляни сюда, Юми — повернула она голову к югу, — видишь этот непроглядный черный дым из гигантских котлов? Видишь эти вздымающиеся в багровое небо многочисленные трубы? Слышишь этот жуткий лязг гусениц и рокот неумолимых поршней? Это гудение турбин и размерное цоканье механизмов? Видишь вырывающиеся из недр клубы пара? Видишь реки крови вместо бензина? Видишь горы человеческой плоти вместо угля? Видишь блестящую золотом свастику на корме адского локомотива?!
— Это ммм... Машина... — прошептала Юмико, с ужасом вглядываясь в медленно движущуюся механическую крепость на юге.
— Да, Юми, это — Машина. Безжалостная, бездушная, жестокая машина. Страшный Локомотив геноцида всего человечества. Адский механизм Третьего Рейха с интеллектом и амбициями Майора Монтаны. Он медленно, но уверенно едет сюда, к нашему берегу, Юми! Как гигантская мясорубка, он перетрет наши тела в адскую пыль, в топливо для своего ненасытного котла, чтобы двигаться дальше! По всей Англии, по всему миру!!!
Глаза Юмико распахнулись от страха, и она прижалась к напарнице, вспомнив, как в детстве пряталась за полы длинной сутаны своего учителя.
— Но у него на пути река...
— Река! — застрекотала рация на поясе Хайнкель. — Река пожирает души, река пожирает плоть... Но Паровоз Рейха — машина! У него давно нет души и теперь больше нет плоти. Он сметает все на своем пути, устроив себе рельсы из человеческих костей. Боюсь, «черный поток», несмотря на все свое мнимое могущество, не остановит его.
— Но как же «хозяйка Тауэра»? — робко указала пальцем на единственную уцелевшую в городе башню Юмико.
Хайнкель развернула ее к себе.
— Ты серьезно считаешь, что у этой ослепленной ядерным заревом ведьмы хватит сил с ним справиться? Хватит веры? У протестантки? — она затрясла Юмико за плечи, — Нет! В нее я не верю, как и в ее демонических прихвостней. Единственное спасение — у нас в сердцах! Это вера в то, что Он остался жив. Наш паладин и учитель. Пока мы остаемся верны ему, продолжаем следовать его пути, у нас есть надежда. Ибо путь к отступлению закрыт!
Да, отступать было некуда и Юмико это прекрасно знала. Знала, что позади их бункера, над кладбищем за чертой города, каждую ночь к ним все ближе и ближе подкрадывалась на волчьих лапах «серая мгла», окутывая землю в мертвенную тишину. Она поглощала все звуки, все шорохи и все слова, сверкая немыми алыми глазами в темноте.
Юмико зажмурилась от досады и крепче сжала рукоять катаны.
— Я верю, Хайнкель! — проговорила она, стараясь убедить скорее саму себя, чем подругу — верю в то, что мы найдем учителя!
— Даже если его Преосвященство приказал прекратить поиски! — твердо отрезала та.
— Мы останемся верны своей клятве. Мы не предадим! — окончила тираду Юмико, широко распахнув начавшие краснеть глаза.
Воодушевившись своей последней клятвой, Хайнкель и Юмико не заметили мелькнувшей на нижнем этаже проворной тени с целым десятком длинных худощавых рук. Противогазы ограничивали поле зрения девушек, и они не увидели заструившихся под ногами тонких нитей, сверкнувшего в тени красного глаза, не почувствовали запаха сигаретного дыма, и даже услышать тихий утробный смешок притаившегося в углу человека-паука не могли.
Уолтер довольно затянулся и выбросил окурок. Вот-вот смертельные петли должны были захлестнуться вокруг своих жертв, вот-вот две опрометчивые мушки должны были оказаться в неминуемой ловушке, а пауку — достаться свежая кровь... Но вдруг раздался оглушительный взрыв, по земле пронесся рокот. Стоявших у края крыши девушек отбросило волной в сторону, и Уолтер промахнулся.
— Снаряд! — закричала Хайнкель, пригибая Юмико к земле — Ложись!
И снова земля задрожала, со стороны юга донесся громкий гул.
— Эта фашистская мразь еще и стреляет, — проворчала боец Искариота, прикрыв голову руками. — А ты надеялась, что его «черный поток» остановит.
Юмико осторожно выглянула из укрытия.
— Хорошо, что у него с точностью стрельбы все так же... — проговорила она, заметив солидную воронку в метрах ста от дома.
Успокоившись, они так и не обращали внимания на затаившуюся в углу темную фигуру. А между тем, их жизням снова грозила смертельная, серебрившаяся в лучах рассвета опасность.
И вновь в последний момент жертва ушла от него. Паутина уже почти коснулась долгожданной добычи, как раздался сильный скрежет и по полу верхнего этажа пошла глубокая трещина. Прежде, чем хоть кто-нибудь успел что-то сообразить, перекрытие обвалилось. Изъеденное кислотными дождями и расшатанное недавним толчком, здание задрожало и начало складываться, словно карточный домик. Оставшись на небольшом бетонном островке, Хайнкель и Юмико из последних сил старались удержаться на нем, проваливаясь все ниже и ниже. Вокруг летели обломки стен и арматуры, другие перекрытия сыпались одно за другим. Дом рушился и грозил похоронить под своими осколками всех. Юмико, преобразовавшись в Юмиэ, схватила Хайнкель за руку и отпрыгнула в сторону, спасая их обеих от летящей бетонной плиты. Молниеносным движением она вытащила катану и вонзила ее глубоко в отвесную стену. Обе девушки повисли, держась за рукоять меча.
— Ты снова спасла меня, Юми! — прокричала Хайнкель, видя, как огромная плита, упав на нижний этаж, раскрошилась на мелкие части.
После того, как рухнула последняя расшатанная стена, снизу поднялся густой клуб пыли, окутавший руины на несколько минут.
Осторожно цепляясь за торчащие из останков здания куски арматуры, Хайнкель и Юмико медленно спустились вниз и обессилено упали на груду обломков. Отдышавшись, Хайнкель вытащила датчик и поднесла к глазам. Сигнал был сильным, как никогда.
— Учи... учитель... Он где-то ... зде... здесь...
Юмико не отвечала, из-под противогаза сочилась струйка густой крови. Видимо, её всё же зацепило обломком во время крушения здания. Но ни договорить, ни заняться подругой Хайнкель не удалось — прибор вдруг рассыпался на мелкие осколки прямо у нее в руках. Она попыталась вскочить, но тут же замерла, увидев прямо над собой долговязую черную фигуру с повязкой на глазу. Уолтер... вернее паук-Уолтер.
— Здрас-с-ствуйте, барыш-шня... — прошипел он, наклонив голову вбок и расправив свои пять пар рук, преграждая ей путь.
Хайнкель отчаянно взглянула в сторону Юмико, но та так и лежала без сознания. Отступать было некуда. Воительница Искариота выхватила пистолет с последней серебряной пулей.
— И тебе доброе утро, гнусный мутант! — прошипела ее рация.
Прогремел выстрел, но своей мишени пуля не достигла, рассыпавшись на железную стружку, изрезанная блестящими нитями.
— На этот раз я буду внимательнее... — рассмеялся Уолтер и потянулся рукой к окуляру ее противогаза — у вас должок, сес-с-стрица!
Хайнкель стиснула зубы. И тут из-за спины склонившегося над нею человека-паука заструилась, словно змея, тонкая ветвь какого-то диковинного растения.
Хайнкель поправила фильтр противогаза и подала руку напарнице. Юмико, пыхтя и охая, уцепилась за нее своими тонкими ручонками и вылезла из отверстия шахты.
— Сигнал был совсем неподалеку, — затрещала рация на поясе Хайнкель. Девушки давно уже привыкли общаться с помощью аудиоприборов, так как защитные костюмы не позволяли разговаривать напрямую. В старомодной военной рации голос Хайнкель настолько искажался, что Юмико невольно поморщилась. Более продвинутую технику они позволить себе не могли из-за глушившей сигнал «серой мглы».
— А что, если это ловушка? — залепетала Юмико во встроенный динамик. — В прошлый раз наши люди нарвались на засаду.
Хайнкель фыркнула — ее до сих пор жутко мучила абстиненция от табака. В противогазе не особенно-то покуришь, а снять его можно было только на нижних уровнях убежища, где штурмовой отряд проводил не слишком много времени, постоянно гоняясь на поверхности за расплодившейся нечистью.
— В прошлый раз наши вели себя, как сопливые школьники! — раздраженно произнесла Хайнкель, вытаскивая из кобуры свои пистолеты. — Попасться в мираж — это глупо для таких профессионалов, как они. Даже протестантские «Дикие Гуси» и те поняли, что это ловушка, — правда, слишком поздно, — Хайнкель вскинула руки и, держа пистолеты наготове, обвела взглядом местность.
Юмико достала датчик и начала медленно водить, пытаясь определить источник сигнала.
— Не говори так, не надо, — пробормотала она сквозь свист и помехи в рации. — С каждым разом миражей становится все больше. Они скоро переберутся на этот берег Темзы!
— Не переберутся, — помотала головой Хайнкель, — не посмеют. Эта мутировавшая дрянь в татуировках не сунется через «черный поток».
При последних словах Юмико заметно вздрогнула — то, во что превратилась некогда украшавшая город река, наводило ужас даже на видавших виды бойцов Искариота. Теперь это был бушевавший витиеватыми отростками поток тягучей темной материи с множеством глаз, который, как черная дыра, впитывал в себя все живое, что имело неосторожность оказаться неподалеку. Через него не переправился еще ни один человек, мутант или нежить.
Хайнкель подбадривающе подмигнула напарнице и уверенным шагом пошла в сторону сигнала. Юмико семенила за ней, постоянно посматривая на датчик. В этом районе расслабляться не стоило. По последним сводкам, в северных кварталах Лондона, помимо шатающихся толп упырей, с недавнего времени стали все чаще возникать те самые «кошачьи форточки», о злых шутках которых ходили легенды. Попадешься в такую — и она телепортирует тебя в любое другое место этого немертвого города: в гущу гулявшего берегу миража, прямо в зубы «серой мгле» на кладбище, в жернова адской машины по ту сторону Темзы или даже в сам «черный поток». Поэтому малейшее искажение воздуха или непонятно откуда взявшийся сквозняк заставлять тут же замирать, с ужасом всматриваясь в пространство перед собой.
Именно из-за такого вот легкого дуновения ветерка Хайнкель отвлеклась и не заметила вовремя появившуюся из-за угла группу ходячих мертвецов.
— В сторону! — скомандовала она, увидев их наконец, и, резко метнувшись вправо, открыла огонь.
У них не было таких нескончаемых запасов серебра, как у «хозяйки Тауэра», поэтому пули Хайнкель расходовала крайне осторожно, пытаясь тратить не больше одной на каждого упыря. Черная кровь и куски плоти разлетались во все стороны, но шеренга нежити не прекращалась.
— Их кто-то сюда направляет! — крикнула она спрятавшейся за перевернутым грузовиком Юмико. Трясясь от охватившего ее страха, та подергала свою защитную маску, пытаясь поправить под ней очки, и осторожно высунулась из-за проржавевшего кузова.
Хайнкель ловко косила нежить из двух пистолетов, мечась из стороны в сторону. В пылу битвы она даже не заметила тонких серебряных нитей, тянувшихся от каждого упыря куда-то в глубину темной улицы. Страх за подругу тут же заставил глаза Юмико налиться красным цветом, и она, выхватив катану, с диким визгом выскочила из укрытия.
— Отправляйтесь в Ад именем Господа нашего! — завизжала она и кинулась кромсать поблескивавшие стальные нити.
Некогда утерянный в суматохе экстренной эвакуации меч, был найден ею уже после бомбежки. Больше воительница Искариота не пожелала с ним расставаться ни под какими уговорами. Так и не пройдя очистки от радиации, металл, из которого было выковано лезвие, перетерпел некоторые изменения от лучевого воздействия, и теперь этот меч стал чуть ли не единственным оружием против паутины Дворецкого. До сих пор никто не мог его застать врасплох, никто не мог найти его логово, да и вообще, мало было тех, кто видел его своими глазами и остался жив. Зато его смертоносная паутина окутала несколько кварталов уже неживого Лондона. Некоторые говорили, что она проникла даже на тот берег, через «черный поток».
— Юмиэ! Ты вовремя, — прошипела в рацию Хайнкель, выбросив через плечо пустой магазин.
Как только разбушевавшаяся воительница с катаной изрубила в куски все тонкие серебряные нити, упыри тут же попадали на землю, развалившись на куски протухшей плоти. Юмико, вернув свою прежнюю личность, обессилено опустилась на колени и тяжело оперлась на катану.
Ее напарница с облегчением выдохнула и в очередной раз пожалела о том, что не может закурить. Потом, порывшись в походной сумке, Хайнкель достала бинокулярный визор.
— Вот бы нам наведаться к этому пауку на утренний чаек, — произнесла она, пытаясь рассмотреть недвижимые тени в конце узкого проезда. — А то уж слишком близко к бункеру он распустил свои длинные конечности...
Так и не увидев ничего, что указывало бы на присутствие этого самого паука, она, схватив напарницу за руку, потащила Юми внутрь возвышавшегося почерневшими стенами полуразрушенного здания.
— Нет, нет, не сейчас, Хайнкель! — трещала по рации Юмико, едва поспевая за подругой.
— Я уже лишила этого зазнавшегося тарантула одного глаза, попав в его линзу, — обернулась к ней Хайнкель, — и у меня точно найдется последняя пуля для второго!
Она потащила Юмико по следу серебрящихся на утренней заре нитей.
— Но у нас на это нет времени. Мы должны в первую очередь исполнить приказ его Преосвященства... — промямлила Юмико, и, спотыкаясь, побежала за ней, стараясь перепрыгивать через копошившиеся в пыли конечности упырей.
Хайнкель, не обратив, казалось, внимания на последнюю реплику спутницы, проворно тащила ее за собой по щербатой лестнице. Уже научившись ориентироваться в этом Богом проклятом городе, они довольно ловко избегали струившейся по стенам паутины и «кошачьих форточек». Достигнув обрушившейся крыши здания, они вдруг замерли, словно их остановил невидимый барьер, и, тяжело сопя в противогазах, уставились в открывшийся с этой высоты горизонт.
— Смотри, Юми...— прохрипела, закашлявшись, рация Хайнкель, — Смотри на то, что было когда-то Лондоном.
Она махнула рукой в сторону поднимавшегося на горизонте алого зарева. В его свете четко виднелись языки темной плазмы, тянувшиеся от «черного потока», который переливался миллионом нечеловеческих глаз. Внизу, прямо под ними, простирались окутанные смертоносной паутиной руины города, по которому одиноко шатались упыри. Время от времени их с хлопком исчезали, затянутые в одну из «кошачьих форточек». По центру, прямо посреди бушевавшего протуберанцами темного потока, гордой цитаделью возвышался Тауэр, превращенный в штаб-квартиру «Хеллсинга». Оттуда не было получено ни одного сигнала и никто не знал, остался ли там вообще кто-то живой. Хотя те, кто вернулся из ночной вылазки, утверждали, что слышали, как из его башни доносятся выстрелы и проклятья. Это было в ту самую ночь, когда упыри по ту сторону реки пытались перебраться через «черный поток». Тогда он поглотил их всех... вместе со многими воинами Искариота, сражавшимися с нежитью.
— Смотри, Юмико, на эту реку смерти, — указала Хайнкель, — видишь, она уже покинула берега Темзы... она растет, поглощая новые души. И рано или поздно она перехлестнет через набережную и растечется по всему городу...
Юмико заметно задрожала. Тогда напарница резко схватила ее за плечи и развернула вправо.
— А теперь взгляни сюда, Юми — повернула она голову к югу, — видишь этот непроглядный черный дым из гигантских котлов? Видишь эти вздымающиеся в багровое небо многочисленные трубы? Слышишь этот жуткий лязг гусениц и рокот неумолимых поршней? Это гудение турбин и размерное цоканье механизмов? Видишь вырывающиеся из недр клубы пара? Видишь реки крови вместо бензина? Видишь горы человеческой плоти вместо угля? Видишь блестящую золотом свастику на корме адского локомотива?!
— Это ммм... Машина... — прошептала Юмико, с ужасом вглядываясь в медленно движущуюся механическую крепость на юге.
— Да, Юми, это — Машина. Безжалостная, бездушная, жестокая машина. Страшный Локомотив геноцида всего человечества. Адский механизм Третьего Рейха с интеллектом и амбициями Майора Монтаны. Он медленно, но уверенно едет сюда, к нашему берегу, Юми! Как гигантская мясорубка, он перетрет наши тела в адскую пыль, в топливо для своего ненасытного котла, чтобы двигаться дальше! По всей Англии, по всему миру!!!
Глаза Юмико распахнулись от страха, и она прижалась к напарнице, вспомнив, как в детстве пряталась за полы длинной сутаны своего учителя.
— Но у него на пути река...
— Река! — застрекотала рация на поясе Хайнкель. — Река пожирает души, река пожирает плоть... Но Паровоз Рейха — машина! У него давно нет души и теперь больше нет плоти. Он сметает все на своем пути, устроив себе рельсы из человеческих костей. Боюсь, «черный поток», несмотря на все свое мнимое могущество, не остановит его.
— Но как же «хозяйка Тауэра»? — робко указала пальцем на единственную уцелевшую в городе башню Юмико.
Хайнкель развернула ее к себе.
— Ты серьезно считаешь, что у этой ослепленной ядерным заревом ведьмы хватит сил с ним справиться? Хватит веры? У протестантки? — она затрясла Юмико за плечи, — Нет! В нее я не верю, как и в ее демонических прихвостней. Единственное спасение — у нас в сердцах! Это вера в то, что Он остался жив. Наш паладин и учитель. Пока мы остаемся верны ему, продолжаем следовать его пути, у нас есть надежда. Ибо путь к отступлению закрыт!
Да, отступать было некуда и Юмико это прекрасно знала. Знала, что позади их бункера, над кладбищем за чертой города, каждую ночь к ним все ближе и ближе подкрадывалась на волчьих лапах «серая мгла», окутывая землю в мертвенную тишину. Она поглощала все звуки, все шорохи и все слова, сверкая немыми алыми глазами в темноте.
Юмико зажмурилась от досады и крепче сжала рукоять катаны.
— Я верю, Хайнкель! — проговорила она, стараясь убедить скорее саму себя, чем подругу — верю в то, что мы найдем учителя!
— Даже если его Преосвященство приказал прекратить поиски! — твердо отрезала та.
— Мы останемся верны своей клятве. Мы не предадим! — окончила тираду Юмико, широко распахнув начавшие краснеть глаза.
Воодушевившись своей последней клятвой, Хайнкель и Юмико не заметили мелькнувшей на нижнем этаже проворной тени с целым десятком длинных худощавых рук. Противогазы ограничивали поле зрения девушек, и они не увидели заструившихся под ногами тонких нитей, сверкнувшего в тени красного глаза, не почувствовали запаха сигаретного дыма, и даже услышать тихий утробный смешок притаившегося в углу человека-паука не могли.
Уолтер довольно затянулся и выбросил окурок. Вот-вот смертельные петли должны были захлестнуться вокруг своих жертв, вот-вот две опрометчивые мушки должны были оказаться в неминуемой ловушке, а пауку — достаться свежая кровь... Но вдруг раздался оглушительный взрыв, по земле пронесся рокот. Стоявших у края крыши девушек отбросило волной в сторону, и Уолтер промахнулся.
— Снаряд! — закричала Хайнкель, пригибая Юмико к земле — Ложись!
И снова земля задрожала, со стороны юга донесся громкий гул.
— Эта фашистская мразь еще и стреляет, — проворчала боец Искариота, прикрыв голову руками. — А ты надеялась, что его «черный поток» остановит.
Юмико осторожно выглянула из укрытия.
— Хорошо, что у него с точностью стрельбы все так же... — проговорила она, заметив солидную воронку в метрах ста от дома.
Успокоившись, они так и не обращали внимания на затаившуюся в углу темную фигуру. А между тем, их жизням снова грозила смертельная, серебрившаяся в лучах рассвета опасность.
И вновь в последний момент жертва ушла от него. Паутина уже почти коснулась долгожданной добычи, как раздался сильный скрежет и по полу верхнего этажа пошла глубокая трещина. Прежде, чем хоть кто-нибудь успел что-то сообразить, перекрытие обвалилось. Изъеденное кислотными дождями и расшатанное недавним толчком, здание задрожало и начало складываться, словно карточный домик. Оставшись на небольшом бетонном островке, Хайнкель и Юмико из последних сил старались удержаться на нем, проваливаясь все ниже и ниже. Вокруг летели обломки стен и арматуры, другие перекрытия сыпались одно за другим. Дом рушился и грозил похоронить под своими осколками всех. Юмико, преобразовавшись в Юмиэ, схватила Хайнкель за руку и отпрыгнула в сторону, спасая их обеих от летящей бетонной плиты. Молниеносным движением она вытащила катану и вонзила ее глубоко в отвесную стену. Обе девушки повисли, держась за рукоять меча.
— Ты снова спасла меня, Юми! — прокричала Хайнкель, видя, как огромная плита, упав на нижний этаж, раскрошилась на мелкие части.
После того, как рухнула последняя расшатанная стена, снизу поднялся густой клуб пыли, окутавший руины на несколько минут.
Осторожно цепляясь за торчащие из останков здания куски арматуры, Хайнкель и Юмико медленно спустились вниз и обессилено упали на груду обломков. Отдышавшись, Хайнкель вытащила датчик и поднесла к глазам. Сигнал был сильным, как никогда.
— Учи... учитель... Он где-то ... зде... здесь...
Юмико не отвечала, из-под противогаза сочилась струйка густой крови. Видимо, её всё же зацепило обломком во время крушения здания. Но ни договорить, ни заняться подругой Хайнкель не удалось — прибор вдруг рассыпался на мелкие осколки прямо у нее в руках. Она попыталась вскочить, но тут же замерла, увидев прямо над собой долговязую черную фигуру с повязкой на глазу. Уолтер... вернее паук-Уолтер.
— Здрас-с-ствуйте, барыш-шня... — прошипел он, наклонив голову вбок и расправив свои пять пар рук, преграждая ей путь.
Хайнкель отчаянно взглянула в сторону Юмико, но та так и лежала без сознания. Отступать было некуда. Воительница Искариота выхватила пистолет с последней серебряной пулей.
— И тебе доброе утро, гнусный мутант! — прошипела ее рация.
Прогремел выстрел, но своей мишени пуля не достигла, рассыпавшись на железную стружку, изрезанная блестящими нитями.
— На этот раз я буду внимательнее... — рассмеялся Уолтер и потянулся рукой к окуляру ее противогаза — у вас должок, сес-с-стрица!
Хайнкель стиснула зубы. И тут из-за спины склонившегося над нею человека-паука заструилась, словно змея, тонкая ветвь какого-то диковинного растения.